Ловля блох на коррупционном поле
Тема коррупции вновь оказалась на поверхности общественного интереса. Нынешней предвыборной осенью это было неизбежно. Коррупция — это наша палочка-выручалочка: всегда есть повод поговорить, если говорить больше не о чем.
Осенью традиционно выходит доклад международной организации Transparency International, делающей «общемировые» замеры. Так, например, по прошлогодним данным этой организации, Россия в очередной раз «упала» в рейтинге со 146-го на 154-е место (из 178 стран), сравнявшись в коррупционности с Папуа Новой Гвинеей и Таджикистаном. Все «антикоррупционные» законы у нас неизменно приводят лишь к тому, что возрастают ставки взяток.
«У сторонников борьбы с коррупцией [в России] нет единомышленников наверху», — говорит координатор программ Transparency International по странам СНГ и Монголии Светлана Савицкая.
Но саму тему политики очень любят. Ещё ни один выборный цикл не обходился без того, чтобы они не вывешивали борьбу с коррупцией на свои флаги и предвыборные плакаты.
Поэтому было очень удивительно, что общественные слушания, прошедшие 7 сентября по инициативе Общественной палаты Пермского края, у нынешних и будущих депутатов ажиотажа не вызвали. Не было даже непримиримого Константина Окунева: видно, это для него мелковато — у него в партнёрах по антикоррупционой деятельности нынче целые президент с премьером. Зато пришли гражданские активисты, эксперты, предприниматели, представители прокуратуры, СКР, ГУ МВД, уполномоченный по правам человека и, разумеется, многие члены самой палаты.
Тема, конечно, «заболтана» до невозможности. Понимая это, уполномоченный по правам человека в Пермском крае Татьяна Марголина сразу же заявила, что к нынешнему «круглому столу» относится без энтузиазма. Дело в том, пояснила она, что во многих регионах страны активных представителей гражданского общества начали «подтягивать» к этой деятельности ещё в начале 2000-х годов, и теперь там уже сложилась действенная система гражданской антикоррупционной экспертизы. У нас же законопроект «Об общественном контроле в Пермском крае» появился лишь нынешним летом, да и то стараниями самой Марголиной, экспертов Центра «Грани», Пермской гражданской палаты и ряда членов краевой Общественной палаты. Но когда он будет принят и будет ли принят вообще — известно лишь законодателям да губернатору.
Так что в Перми, несмотря на всё ещё стойкие мифы о ней как о «столице гражданского общества», власти неохотно привлекают гражданский потенциал для борьбы с коррупцией.
«Мы упустили время для консолидации», — констатировала Марголина. Вместе с тем граждане из года в год наблюдают, что «принцип неотвратимости наказания по коррупционным делам у нас не работает» (Татьяна Марголина подкрепила этот тезис конкретными примерами). Так что нет ничего удивительного в том, что и сами представители общественности не стремятся помогать властям. Зачем тратить силы и время, а зачастую ещё и рисковать, если нет результата?
Последовавшие за этим выступления участников общественных слушаний только подтвердили слова Марголиной.
Руководитель Центра «Грани» Светлана Маковецкая отметила, что антикоррупционная деятельность, безусловно, является важной частью «модернизационного пакета», и привлечение ресурса некоммерческих организаций (НКО) логично и полезно. Однако власти НКО не только не привлекают, но в случае возникновения инициативы с их стороны ещё и создают препятствия. Да и сами НКО (особенно на фоне активности таких деятелей, как, например, блогер Алексей Навальный) выглядят слабыми и неорганизованными. Вот почему антикоррупционная терминология уже стала походить на военную: проблема описывается исключительно словами «наказать», «задержать», «посадить». Власти обвиняют в коррупции население и наоборот, а бизнес и вовсе хранит тяжёлое молчание с самого начала 2000-х годов.
При этом масштаб бедствия, безусловно, глобальный. Опасность оказаться коррупционером подстерегает человека на каждом шагу.
«Граждане не знают, что им делать, чтобы не вляпаться в коррупцию», — заявляет Маковецкая и предлагает изыскивать ресурсы для обучения людей, как вести себя в ситуации «коррупционного риска» и привлечения гражданских экспертов для «вычищения» административных регламентов от их «коррупционно ёмких» положений.
Сотрудник Пермского правозащитного центра Роман Юшков перечислил проблемы, по которым в течение многих лет он и его коллеги «заваливают письмами» всевозможные органы. Это — снос в Перми зданий, которые должны быть отнесены к охраняемому культурному наследию; безобразия с вывозом мусора; захваты городских лесов.
Запросы Юшкова со товарищи, по его словам, подкреплены всеми нужными для возбуждения соответствующего производства документами, но эти темы, похоже, явно «не по зубам» правоохранителям.
Чуть позже предпринимательница из Краснокамска Ольга Колоколова, сообщив о трёх фактах участия муниципальных властей в переделе рынка ЖКХ и давления на предпринимателей и граждан, подтвердила догадки Юшкова.
«Когда мы обращались к сотрудникам местных подразделений следственного комитета и прокуратуры, те прямо отвечали, что не будут этим заниматься — мол, им тут жить, и они опасаются за своих детей», — бескомпромиссно поставила диагноз силовикам Колоколова.
Выступавшие представители прокуратуры и следственного комитета словно не слышали слов Татьяны Марголиной о причинах низкой активности граждан в противодействии коррупции и сообщений Юшкова и Колоколовой. Они приводили статистику: мол, из всех сообщений о фактах коррупции всего 0,4% поступило от граждан; открытие «телефонов доверия», «горячих линий» и интернет-сайтов тоже не привело к росту «сигнальчиков». Видать, то ли не доверяют люди правоохранительным органам, то ли считают, что обращаться надо лишь тогда, когда чиновники совсем уж беспредельничают и берут «выше нормы». Ну а мы, мол, за исполнением соответствующего законодательства следим, коррупционеров сажаем, антикоррупционную экспертизу правовых актов проводим…
На низкую гражданскую активность указал и руководитель пресс-службы ГУ МВД по Пермскому краю Евгений Горбачёв. Косвенно отвечая на слова Юшкова и Колоколовой, он добавил, что доказательную базу по коррупционным делам собирать чрезвычайно сложно — потому зачастую даже очевидный для обывателя беспредел не превращается в уголовные дела и «посадки». А ещё Горбачёв привёл данные, из которых следовало, что наиболее коррупционные сферы у нас — образование и медицина.
У милиции-полиции, конечно, всегда есть свой, особый взгляд на действительность. Но есть и другие данные. Так, Всероссийская антикоррупционная общественная приёмная «Чистые руки» при Ассоциации адвокатов России «За права человека» в докладе «Коррупция в России: независимый годовой отчёт» сообщает: за отчётный период (лето 2009 — лето 2010 года) количество жалоб на деятельность правоохранительных органов составило 65,4% от их общего числа. Это жалобы на бездействие правоохранительных органов при очевидности фактов коррупции и жалобы на активное участие правоохранительных органов в коррупционных схемах. В процентном соотношении жалобы обоих видов делятся примерно 50 на 50.
Даже если эти цифры завышены, дополнительных объяснений нежелания граждан обращаться за помощью к правоохранителям не требуется. Что же касается предпринимателей, то, как заметил в своём выступлении член Общественной палаты Геннадий Игумнов, они и вовсе давно усвоили урок: только сунься к людям в погонах в поисках правды — тебя тут же «обнулят» и обанкротят, а бизнес твой похоронят или отберут.
Кстати, Игумнов назвал и ещё один фактор, «благодаря» которому люди не верят в серьёзность антикоррупционной риторики государственных мужей. Это — отсутствие фактов наказания коррупционеров в высших эшелонах власти. При этом у интересующегося этим вопросом населения нет никаких сомнений, что там безнаказанно «пилят» и «откатывают» миллионами и миллиардами долларов. Не контролируемые государством СМИ и интернет регулярно дают тому подтверждения.
В самом деле, про такие истории, как покупка здания посольства Венгрии, приобретение в лизинг буровых установок в Китае банком ВТБ, заключение Счётной палаты о строительстве Восточного нефтепровода, «санация» Банка Москвы в народе уже ходят анекдоты. И тот факт, что официальные лица в упор не видят в этом никаких проблем, посылает абсолютно недвусмысленный сигнал гражданам.
Этот сигнал на общественных слушаниях сформулировал координатор пермского представительства ассоциации «Голос» Виталий Ковин: коррупция в России — это не что иное как основной механизм функционирования государства.
Ковин далеко не первый и не последний, кто произносит эту очевидную, кажется, уже для всех мысль. В сложившихся условиях бороться с коррупцией в России можно только одним способом: полным разрушением существующей модели управления страной. Всё остальное, включая «гражданские экспертизы», «общественные слушания» и «антикоррупционное законодательство», лишь ловля блох.
Подпишитесь на наш Telegram-канал и будьте в курсе главных новостей.