«Война памятей» в городском пространстве
В историческом сознании нашего общества наметился явный тектонический сдвиг, и явно назрело «вторичное травмирование» этого сознания
На протяжении последних лет мы наблюдаем, как пространство, которое принято называть «постсоветским», вновь становится полем для битв исторической памяти. И варианты исторического нарратива, которые ещё недавно рассматривались только как маргинальные, овладевают умами широких масс, а «война памятей» оказывается одним из измерений военно-политического противостояния.
Константин Долгановский
Переломный период
«Ленинопад» на Украине зимой и весной 2014 года, неосталинистские кампании в России — лишь частные маркеры глубокого тектонического сдвига, который на наших глазах совершается в историческом сознании наших обществ. К чему он приведёт, мы не знаем. И любая попытка делать выводы или прогнозы сейчас говорит больше о наших страхах, боли и надежде, чем о том, что будет.
Поэтому, избегая любых обобщений, представлю кейс, позволяющий проследить этот процесс на примере Пермского края с декабря 2014 по август 2015 года. Этот выбор не случаен. На фоне надежд, вызванных «пермской культурной революцией», события последних лет переживаются особенно болезненно. «Культурный проект» свёрнут, фестивали прекращены, Музей современного искусства PERMM выживает благодаря героическим усилиям своего руководства. С 2013 года прекращено и проведение международного гражданского форума «Пилорама», ежегодно собиравшего на территории и в окрестностях музея «Пермь-36» до 10 тыс. участников. Против самого музея в пермских и центральных СМИ развёрнута клеветническая кампания; решением регионального министерства культуры сменилось руководство музея; центр гражданских инициатив ГРАНИ и пермское отделение международного общества «Мемориал» сопротивляются присвоению статуса «иностранного агента».
Тем не менее нельзя сказать, что гражданское общество города и края оставалось пассивным: в конце октября 2014 года пермским отделением «Мемориала» была организована акция «Возвращение имён», Музей советского наива (теперь Центр городской культуры) ко Дню памяти жертв политических репрессий открыл выставку «Папины письма», шла борьба активистов за спасение от вырубки Черняевского леса и прочее.
Для меня переломным, критическим событием последних двух с половиной лет стало появление в декабре 2014 года на улицах Перми транспарантов и баннеров с изображением Сталина и приписанной Уинстону Черчиллю фразой «Он принял Россию с сохой, а оставил оснащённой атомной бомбой» (бессмысленно искать это высказывание в сочинениях Уинстона Черчилля, так как, по всей вероятности, автором «цитаты» является Нина Андреева, чью статью «Не могу поступаться принципами» в 1988 году опубликовала «Советская Россия»).
Появление подобных баннеров в крае, половину населения которого составляют потомки репрессированных, кажется выходящим за рамки возможного и мыслимого — примерно как появление «вежливых людей» в Крыму в конце февраля 2014 года.
Борьба с «ползучим сталинизмом»
После первого шока и консультаций с коллегами возникла идея формирования «широкой антисталинистской платформы», которая могла бы стать основанием для объединения гражданского общества, расколотого вопросом об отношении к Украине. Так возникла небольшая неформальная группа неравнодушных людей — правозащитников, предпринимателей, вузовских преподавателей, архивистов, журналистов, поставивших для себя целью всеми законными средствами противостоять попыткам «ресталинизации» в Перми.
Мы собрали информацию об истории «сталинской билбордиады» в современной России. Оказалось, что в нашем случае инициатором установки билбордов, расклеивания плакатов с портретами Сталина в Перми и Краснокамске и раздачи календарей со сталинистской символикой стал Пермский комитет КПРФ. Участниками группы в результате нескольких «мозговых штурмов» был разработан список мероприятий по сдерживанию «ползучего сталинизма»: публикации в местной прессе, написание коллективных писем, разработка методик работы со студентами и т. д.
Константин Долгановский
Экс-губернатору Пермского края Виктору Басаргину, который к тому же был участником рабочей группы при президенте РФ по разработке программы увековечения памяти жертв политических репрессий, было направлено коллективное письмо с требованием обратить внимание на недопустимость подобных акций, направленных на оправдание человека, виновного в гибели, унижениях и преследованиях миллионов наших соотечественников; акций, представляющих угрозу гражданскому миру в Пермском крае и напрямую противоречащих действующему российскому законодательству (Закон РФ «О реабилитации жертв политических репрессий»).
В текст письма была включена даже апелляция к одному из самых одиозных российских законов последних лет: так как за годы правления Иосифа Сталина незаконным репрессиям подверглись сотни тысяч верующих, размещение транспарантов, прославляющих виновника этих репрессий, может быть расценено как сознательное намерение оскорбить чувства верующих и подпадает под действие Федерального закона «О внесении изменений в ст. 148 Уголовного кодекса Российской Федерации и отдельные законодательные акты Российской Федерации в целях противодействия оскорблению религиозных убеждений и чувств граждан». В письме также были указаны ссылки на выступления первых лиц России, осуждающие сталинские репрессии (последние, увы, датируются 2009 годом). Письмо подписали известные пермские учёные, правозащитники, общественные деятели и представители религиозных общин.
К сожалению, обращение не привело к тем результатам, на которые мы рассчитывали. В ответном письме из администрации губернатора сообщалось, что администрация уведомила краевой комитет КПРФ о нашей позиции. Так краевая власть выступила в роли простого коммутатора.
Более результативным оказалось аналогичное письмо, направленное центром ГРАНИ в УФАС. Оказалось, что размещение в публичных местах баннеров и плакатов с изображениями Сталина противоречит федеральному закону о рекламе. И так как подобные изображения не могут быть отнесены ни к коммерческой, ни к социальной рекламе, они должны быть сняты. Таким образом, при поддержке антимонопольщиков и депутата краевого заксобрания Елены Гилязовой, которая предложила рекламным компаниям оплатить из собственных средств неустойку, если они согласятся немедленно снять изображения Сталина, удалось добиться того, что к концу апреля 2015 года на территории края не осталось ни одного баннера с изображением Сталина.
Разумеется, наивно было бы торжествовать победу: практически одновременно с исчезновением сталинистских плакатов и баннеров в Перми аналогичные изображения появились в Екатеринбурге. Там борьбу со сталинистской кампанией взяла на себя сотрудница Музея святости, исповедничества и подвижничества на Урале в XX веке Оксана Иванова. Она отправила подписанные сотнями жителей Екатеринбурга письма и обращения, при написании которых использовался и пермский опыт, в прокуратуру, губернатору, в УФАС. Выступления и дискуссии на телевидении тоже сделали своё дело: к началу июня в городе не осталось сталинистских плакатов.
Почему Сталин?
«Сталинская билбордиада» — это лишь одно из «измерений», в которых сейчас разворачивается «война памятей». Однако при всём их многообразии в этой войне снова и снова в центре столкновения исторических нарративов оказывается образ Сталина. Почему? Одна из попыток дать ответ на этот вопрос была предпринята в феврале 2015 года на круглом столе «Осмысление сталинизма в формировании мировоззрения студента». Среди многих выступлений выделяется замечание председателя пермского «Мемориала» Роберта Латыпова о неосталинистских формах дискурса, запущенных весной 2014 года лидерами государства и подхваченных российскими СМИ («пятая колонна», «национал-предатели» и т. д.) как средство оправдания политических практик, ассоциирующихся с образом Сталина (культ «вождя», доносы, безусловное право государства распоряжаться жизнью, собственностью и свободой своих граждан и т. д.). Преподаватель Высшей школы экономики Александр Чащухин как одну из специфических черт современной неосталинистской образности отметил её «гламурный» характер.
К слову, наблюдая дебаты, разворачивающиеся на наших глазах вокруг образа Сталина, уместно вспомнить работы Алексея Лосева о символической природе имени. Имя-символ порождает реальность. Наши современники с энтузиазмом конструируют образ «вождя-победителя», но вместе с баннерами и, мягко говоря, странными «сталинтинками», вместе с дискуссиями о «плохом» (до 1943 года) и «хорошем» (после) Сталине в церковных кругах, о переименовании Волгограда в Сталинград — тихой сапой осуществляется легитимация языка и практик, неотделимых от имени-символа. Доносы, обличения «врагов народа», аресты домохозяек и автослесарей по обвинению в измене Родине — это уже наша повседневность. Так что вопрос о Сталине — это вопрос не «исторический». Это вопрос о том, что происходит с нами здесь и сейчас.
Мосты в будущее
Своего рода «фоном», на котором происходили наши встречи и круглые столы, акции «Возвращение имён», антисталинистская полемика в местной прессе, было и остаётся нарастающее, увы, противодействие со стороны местных коммунистов, организаций НОД и «Суть времени», имевших до недавнего времени опору в региональном министерстве культуры.
Особенно ярко проявилось это противодействие, когда группа гражданских активистов — журналист Анастасия Сечина, председатель Пермской гражданской палаты Игорь Аверкиев, соучредитель Музея советского наива Надежда Агишева, журналист Владимир Соколов, руководитель центра ГРАНИ Светлана Маковецкая, председатель пермского отделения общества «Мемориал» Роберт Латыпов и его коллега Ирина Кизилова, организатор фестивалей Светлана Чергик, доцент исторического факультета ПГГПУ Виталий Ковин и я — в конце апреля 2015 года решили возобновить прервавшуюся после 2012 года традицию проведения гражданского форума «Пилорама».
За два месяца была разработана концепция форума, продумана сетка событий и собраны необходимые средства (при этом организаторы фестиваля отказались от поиска основного спонсора, сделав ставку на массовость поддержки). Основной темой «После Пилорамы — 2015» стала формулировка «Мосты в будущее». И, учитывая, что одна из главных мутаций, произошедших «после Крыма» в историческом сознании россиян, — это исчезновение сколько-нибудь ясного образа будущего, организаторы фестиваля разработали программу так, чтобы помочь самим себе и другим участникам ответить на вопрос: как жить сейчас так, чтобы завтра в этой стране могло стать другим?
Практически все задумки, связанные с фестивалем «После Пилорамы», удалось реализовать даже несмотря на то, что по специальному распоряжению местных властей гражданский форум проходил в условиях практически полного информационного вакуума, владельцы нескольких площадок в самый последний момент объявляли о внезапных авариях, а организаторам фестиваля настойчиво рекомендовали не включать в программу посещение музея «Пермь-36».
Пожалуй, самыми интересными с точки зрения «битв памяти» оказались дискуссионные площадки «О вреде истории для жизни: социокультурные последствия современной политики памяти» и «PR Сталина — PR на Сталине».
Влияние «карамзинского нарратива»
Центром первой дискуссии стало выступление представителя «Вольного исторического общества» и главного редактора журнала «Отечественные записки» Никиты Соколова, посвящённое роли «Записки о древней и новой России» Николая Карамзина в формировании традиции российского исторического нарратива, получившего название «карамзинский» — обильно насыщенного героическими образами воителей, не щадивших ни своих, ни чужих жизней ради укрепления государства. Никита Соколов обратил внимание на крайнюю степень «милитаризации» исторического сознания, поддерживаемую и воспроизводимую на каждом новом витке российской истории таким «карамзинским нарративом».
По мере развития исторической науки «(квази)карамзинский нарратив» всё больше удаляется от неё, становится самодовлеющей политико-идеологической схемой, инструментом политического манипулирования. Одним из эпизодов противостояния мифологизаторов истории и профессиональных учёных оказался, к примеру, недавний конфликт министра культуры РФ Владимира Мединского и директора Государственного архива РФ Сергея Мироненко, который в июне 2015 года опубликовал документы, доказывающие, что знаменитая история «28 героев-панфиловцев» была не более чем фальсификацией журналистов. В ответ министр культуры предложил учёному «сменить профессию».
Дискуссия «PR Сталина — PR на Сталине», состоявшаяся на следующий день в Музее советского наива, позволила выявить основные риторико-манипулятивные техники, которые используют современные сталинисты. Одной из них стала общественная тенденция идентифицировать себя как русского (российского) в качестве сторонника, «наследника» традиции империи, то есть в нашей ситуации как сталиниста. Эту тенденцию хорошо чувствуют коммунисты — и эксплуатируют её в своей «билбордиаде».
Необходимость вторичного травмирования
Фестиваль «После Пилорамы» завершился 12 июля поездкой участников к музею жертв политических репрессий «Пермь-36», где на бывшей фестивальной поляне был сооружён из 500 вертушек ленд-арт-объект «Ветер перемен». Этот фестиваль оказался одной из первых прошедших в Перми массовых акций гражданского ненасильственного сопротивления «схлопыванию» пространства свободы. Летом 2016 года он получил продолжение в форме общественного фестиваля «Мосты».
Важно подчеркнуть, что одной из основных форм такого сопротивления становится разработка вариантов сохранения в общественном сознании памяти о значимых событиях прошлого, выносящих из «поля непроизносимого» в пространство публичного дискурса память о жертвах Большого террора. Поэтому так важно, что в 2015 году Пермь стала четвёртым российским городом после Москвы, Петербурга и Таганрога, присоединившимся к проекту «Последний адрес».
Разумеется, я далёк от радужных надежд. Россия закрывается. Закрывается от мира, от собственной памяти, от самой себя. К чему это приведёт в ближайшие годы — Бог весть. Однако понимание этого не освобождает нас от обязанности здесь и сейчас делать всё, что в наших силах, для того чтобы оставаться самими собой, хранить память.
Позиция ответственности требует от историков быть своего рода «антителами» в общественном организме, сохранять память о пережитой обществом травме именно как о травме, беде, которая никогда не должна повториться, эти «антитела» призваны поддерживать иммунитет общественного организма. Подобная работа предполагает необходимость своего рода «вторичного травмирования» — обращение к сознанию и совести сограждан, свидетельство о пережитой катастрофе. Такую роль, помимо всего прочего, играет проект «Последний адрес» и связанные с ним публикации. Ответственность, о которой идёт речь, с необходимостью требует осуществление постоянного труда любви и надежды, в основе которых простое понимание невозможности предать память о погибших в годы массовых репрессий, предать тех, кто пытается противостоять беззаконию сейчас, не предавая при этом самого себя.
С ответственностью за прошлое и будущее своей страны связан труд, направленный на врачевание ран и разрывов: проговаривание правды, поддержание рвущихся связей, противостояние официальной лжи.
Подпишитесь на наш Telegram-канал и будьте в курсе главных новостей.