«Самое страшное — то, что все врут!»

Сентябрьские выборы продемонстрировали серьёзные проблемы с идентичностью политических партий и системой ценностей избирателей. И то и другое как будто отсутствует. О том, почему возникла эта пустота и чем это чревато, «Компаньон magazine» пообщался с  известным российским политологом, директором Центра региональных политических исследований МГИМО профессором Ириной Бусыгиной.

— Я не воспринимаю разговор о ценностях абстрактно. Для меня ценность — это формат для поведения, своего рода жертва. Это когда при прочих равных я повела бы себя таким образом, но не могу из-за того, что мои личные ценности не позволяют. Ценности человека проявляются на уровне индивидуального поведения, ценности коллектива — на уровне институтов.

Российское общество чрезвычайно развращено. На это нацелена политика государства. Сейчас, например, очень приветствуется ходить в церковь, но не приветствуется вести себя как христианину. То есть поощряется форма, за которой нет содержания. А это принципиально разные вещи. Ценности — это не ритуал. Никогда бы не подумала, что меня так часто будут спрашивать о том, хожу ли я в церковь. Мне этот вопрос кажется странным. Это моё личное дело, и оно никого не касается. Прочность, настоящесть ценности испытывается готовностью жертвовать чем-то дорогим ради неё, причём жертва не измеряется в рублях.

Говорят, ценность нашего народа — это сострадание. А как мы можем это проверить? По Пятому каналу, который я иногда смотрю, постоянно собирают деньги на лечение больных детей. Государство тратит огромные средства на войну, и изо дня в день выжимает у населения слезу. Это такое лицемерие! Обыватели ведутся на пропаганду, чувствуют себя сострадающими.

Есть молодые люди, которые занимаются волонтёрской деятельностью: помогают больным детям, раздают пищу бездомным, моют полы в больнице. Они тратят на это своё личное время, значит,для них это действительно важно, ценно.

Вообще, выращен на редкость оппортунистичный народ, у которого нет ценностей и которым легко манипулировать.

— Почему российские граждане так легко управляемы и с удовольствием вернулись в прошлое? Ностальгия по советской империи, милитаристское сознание, поиск внутренних и внешних врагов.

— Потому что никогда ничего другого не было. Ценности — это то, что внутри человека, то, что является его координатной сеткой. Ценность свободы — она на вырост, даже для европейского общества. Она очень многого требует от человека: будь таким, веди себя вот так, даже если ты трус, веди себя как смелый. Если даже тебе неинтересно, что происходит в государстве, иди на выборы, потому что ты — гражданин.

Ценности же советского порядка обращены не к человеку, а к тому, что вне его. Они мало чего требуют от тебя как от личности и якобы много чего от коллектива. Наша общность — советский народ. Мы — великая Россия и т. д.

Европейские ценности требуют огромной работы над собой. Ты должен понять, что есть ты и всё в тебе, за спиной никого нет. Если ты сволочь, ты не можешь оправдаться: зато моя страна хорошая. Ты — сволочь, и всё тут.

В ценностях коллектива легче раствориться. Логика такая: я принадлежу к великой России, и поэтому я — молодец.

— Выходит, что процесс демократизации, который начался в 1990-х, заранее был обречён на провал?

— Он не был обречён на провал, но был свёрнут. Процесс демократизации должен был быть гораздо длиннее. Мы изменили институты, которые в свою очередь должны были изменить предпочтения (preferences), которые меняются, когда меняются ценности. Но для этого необходимо по крайней мере несколько десятилетий, должна произойти смена поколений. Мы увидели первые сложности, стали довольно сильно страдать, с удивлением поняли, что Европа — это не только потребление, и не выдержали этого. Не то чтобы мы сделали плохо. Плохо сделали за нас. Однако мы не боролись за то, чтобы продолжать путь, на который встали

— Что, по вашему мнению, означает отказ граждан от участия в выборах 18 сентября: отсутствие веры в их честность и легитимность или полное безразличие к тому, что происходит в стране?

— Ни то ни другое. Думаю, люди в принципе не понимают, что такое акт выбора. Всегда говорю своим студентам: идея «не пойду на выборы, потому что мой голос ничего не значит» неправильная. Сначала сходите на выборы, а потом уже будем обсуждать, как можно измениться, за кого стоило голосовать и т. д. Но если ты ничего не делаешь, о чём с тобой говорить? У нас страна больших вопросов: кто прав? Кто виноват? Россия — Европа или не Европа? Вопрос не в этом, а в том: ты сам — европеец или нет? В смысле ценностей.

— Партия Жириновского, которая заняла на прошедших выборах в Госдуму третье место, называет себя либерально-демократической. Однако форма не соответствует содержанию. И так чего ни коснись. Абсолютная путаница со словами, с политическим языком. Значения понятий утеряны.

— Слово «либерально-демократическая» Жириновский присвоил давно, ещё во времена, когда либерально-демократические ценности в России чего-то стоили. Это хорошо звучало и давало ему определённый бонус. Теперь говорят просто ЛДПР и всё.

Пренебрежение к языку отражает то, что внутри людей ничего нет. Пустота. Не язык формирует нас, а мы сформировали такой язык. Ведь можно исповедовать ценности демократического, либерального характера, не называя их так. Знаю людей, которые являются подлинными либералами и не употребляют этого слова вообще. Это такие мужики, которые сами себе голова. Которые внутренне свободны. Которые не позволяют коллективу себе указывать. Которые считают, что политика — это дерьмо по определению. Хотя это, конечно, не так. И которые убеждены, что государство не должно ни во что вмешиваться, потому что оно врёт. Вывод, который они из этого делают, — нам нужно маленькое государство, которое будет меньше всего нас обманывать и которое мы могли бы контролировать. Обычно такие люди имеют в коллективе репутацию скандалистов, сумасшедших, истериков, их всегда гонят. В советское время их называли «летунами», потому что они постоянно меняли место работы. Именно они уходили в подполье и с высшим образованием работали кочегарами. Для них было внутренне противно ложиться под государство.

— На вебинаре, проходившем во время IX Всероссийской ассамблеи молодых политологов, вы сказали, что призываете своих студентов «покинуть кухни». В то же время в стране сейчас наблюдается совсем иной тренд — уход людей на кухни, сворачивание публичного пространства для ведения политических дискуссий. Открыто критиковать режим становится небезопасно.

— Я бы не стала эту опасность преувеличивать. Физической опасности нет. Другое дело, что если идти в политику с либерально-демократическими идеями, то ничего там не светит. Это безнадёжное и неблагодарное дело. Нынешний период в стране надолго. Нужно фактически бросить свою жизнь ради политики, даже не то чтобы без особых гарантий, а без особой надежды на то, что из этого что-то получится. Людей, способных на такое , очень мало. Чтобы стать успешным политиком, должно сложиться очень много факторов, особенно если ты входишь в систему, которая тебе враждебна.

— Вы считаете, что российское общество развращено. Но оно ещё и расколото. Особенно этот раскол углубился после крымских событий. Чем это чревато для страны?

— Крым привёл к тяжёлым последствиям на уровне конкретных семей. Я знаю случаи, когда идеологические конфликты привели к катастрофическим, трагическим результатам. Ты мне не сын, я тебе не дочь. Но на уровне общества структура раскола совсем не катастрофичная — 10 на 90. Власть ведь держит границу открытой: не нравится — уезжай. Кроме того, каждый сам себе задаёт границы дозволенного. Это и есть вопрос ценностей. Для меня есть один очень важный человек — это я сама. Мне очень важно, что я сама про себя думаю и что обо мне думают мои дети.

—Мне кажется, что тоталитарное государство сейчас в России создать нельзя. У государства для этого нет стимулов и ресурсов. Государство слишком долго было открытым. Не верю в то, что будет «железный занавес». Меня заботит другое — то, что молодые люди (говорю про своих студентов) развращены. Разврат — это не половая распущенность, это когда тебе объяснили и ты поверил, что хорошее — это плохое. Что нет ценностей, есть только интересы. Что нет ни любви, ни верности, ни доброты, ни справедливости. Что все врут. Это ужасно, что люди, только начиная жить, ни во что не верят и во всём ищут подвох! «Ирина Марковна, вы же понимаете, что думаем-то мы по-другому, а говорим как надо», — это объяснение.

Наш истеблишмент в некотором смысле сам копает себе могилу. Растёт поколение людей, которые потом с улыбкой бросят горсть земли на их гроб. Это стратегическое преступление, преступление против нации. Наши молодые люди — это наше будущее. Я в такой системе жить не хочу.

— Вы тоже уедете?

— Нет! Я буду жить в этой стране. И буду понемножечку менять что-то вокруг себя, воздействовать на молодых людей.

— Многие из тех, кому не нравится, уезжают в Европу. Но ведь и там сейчас не всё благополучно в плане ценностей, остро стоит проблема «понаехавших», которые не хотят приспосабливаться к тамошним правилам жизни.

— В Европе с ценностями всё в порядке. Просто пришла пора платить за них. Европейская идентичность проверяется на прочность, оценивается способность граждан не поддаваться на провокации типа «наших девушек на улицах насилуют арабы». При этом нужно отметить, что в Европе поддержанию ценностей помогает государство.

— Радикальные исламисты смогут побороть европейскую идентичность?

— Если говорить о борьбе двух повесток, то точно нет. Но, к сожалению, у них в руках есть оружие, которого нет у либерального общества. Они действуют быстро, а плоды просвещения зреют медленно. Увы. Мы недопросветились, и вот результат — полуобразованщина: знания есть, а способности критического осмысления нет.