Владимир Аликин: Зачем нам Юпитер? У нас страна не отстроена
Один из создателей знаменитого «Бурана» профессор Владимир Аликин — о трагической судьбе научных разработок советского времени
Как появился проект «Буран»? Почему Михаилу Горбачёву была не нужна космическая тематика? Как развивался проект сверхтяжёлой ракеты «Вулкан» и будет ли он реализован? Доктор технических наук, профессор Владимир Аликин в честь Дня космонавтики вспоминает об том, как шло «соприкосновение» Пермского края с космосом.
Профессор Владимир Аликин считает, что космическую тему Пермскому краю «бог послал»
buran.ru
Наш ракетоплан и «Челленджер»
— Владимир Николаевич, в ноябре 1988 года совершил свой полёт орбитальный корабль-ракетоплан советской транспортной космической системы «Буран». Вы участвовали в его создании...
— Да, был тогда сотрудником НПО им. Кирова. Мы делали «Бураны» семь лет. Когда их сдавали в серию в 1990 году, я уже был на должности начальника лаборатории. Проект был тяжёлый, долгий. А как он родился? Разведчики из Штатов принесли информацию, что американцы планируют запустить «Спейс-шаттл», и кое-что поразило и даже напугало политбюро: грузовой отсек шаттла позволял заводить на орбиту ядерное оружие, а его размеры были точь-в-точь как наш базовый военный спутник, который «болтался» в космосе. Ну и вздрогнули от мысли, что этот корабль сможет залетать на орбиту, снимать наши спутники и садить их на землю Соединённых Штатов.
Было решено запустить проект, аналогичный американскому. Однако, в отличие от американского проекта, решили предусмотреть автоматическую посадку корабля без человека — на случай непредвиденных ситуаций, гибели экипажа и т. д. Весь проект назывался «Энергия-Буран», поскольку основной блок-ускоритель был в виде ракеты «Энергия».
И вот в 1988 году «Буран» полетел. Сделал два витка и сел в автоматическом режиме, причём автоматика показала «высший пилотаж» — выбрала траекторию, обошла «грозу». Основной аэродром с большой взлётной полосой был построен на Байконуре, назывался он «Юбилейный». Начали строить две запасные площадки — одну в Крыму, другую на Дальнем Востоке. Планировали построить пять запасных посадочных полос. Но... у власти был Горбачёв, ему всё это было не нужно.
В 1990 году НПО «Искра» было головным предприятием по производству топливных вспомогательных двигателей к «Бурану», а я был ответственным исполнителем НПО им. Кирова по зарядам и воспламенителям. Проект был уникален тем, что нам удалось провести 250 стендовых испытаний на готовых двигателях в Закамске. Такого объёма испытаний не было ни у одной номенклатуры, производимой тогда в России, и теперь уже не будет. Это была сверхнадёжная система: мы отбрасывали ступени и отводили корабль от носителя, «горизонтировали» его и мягко садили на землю, чтобы спасти людей. Это была аварийная система спасения астронавтов. Мы сделали семь комплектов этой системы, отгрузили на Байконур. И вот, когда они лежали на складе (там же стоял сам «Буран»), по неизвестной причине крыша ангара рухнула. Возможно, причиной были строительные дефекты, или снега много навалило...
Произошло это уже при Ельцине, в 1993 году.
— Вы говорите, что Горбачёву была не нужна ракетостроительная тематика. В чём это выражалось?
— Во времена Горбачёва закрыли все перспективные военные темы. Варварски была уничтожена оперативно-тактическая ракета «Ока» коломенской разработки. «Ока» летела на дальность 430 км, не подпадала ни под какие договоры о ликвидации вооружения. Однако американцы якобы попросили Горбачёва уничтожить этот комплекс, и его уничтожили взрывом на полигоне Капустин Яр.
Ситуация для ракетостроения вообще и для «Бурана» в частности была неблагоприятная. Нам нужно было ликвидировать вооружение и отчитаться перед американцами. Такая была политика: мы целенаправленно шли навстречу Америке, чтобы они в каких-то переговорах пошли навстречу нам. На этой волне Горбачёв позакрывал всю «военку». А после 1991 года, когда распался СССР, началась очень неблагоприятная фаза существования для всей военной отрасли.
— Были другие российские проекты аналогичные «Бурану»?
— Альтернативой был российский проект НПО «Энергия». Помню, в 1985 или 1986 году мы согласовывали с НПО «Искра» задание по альтернативному варианту проекта «Энергия-Буран», который назывался 157-ГК, шифр «Вулкан». «Вулкан» — это была сверхтяжёлая ракета, которая могла вывезти огромный груз в космос. Однако возвращать этот корабль с орбиты было экономически нецелесообразно. По той же причине американский проект «Спейс-шаттл» был экономически убыточен. У нас же придумали нечно вроде НКС — «Вулкан» должен был выводить в космос станцию «Мир», затем вторую, третью, затем их собирали бы на орбите в большую орбитальную станцию и там уже делали что угодно (мы помним, что это были военные проекты). Однако конечные решения принимало только политбюро, и они, когда им принесли этот альтернативный, более надёжный и успешный отечественный проект, сказали: «Нет, делайте как у американцев, но чуть-чуть получше».
Американцы полетали «от души». Было две аварии, погибли два экипажа. Перед пуском корабля «Челленджер» ночью ударил мороз, авария была предсказуема. Дело в том, что боковые ускорители корабля, так называемые пара-блоки B твёрдо-топливные, работают при температуре от +5 градусов. В морозную ночь перед полётом умные люди в космическом агентстве NASA предложили отложить пуск, но... Были приглашены журналисты, за телевидение было заплачено. Возобладал не голос разума, а голос коммерции. «Челленджер» взорвался.
Второй американский корабль погиб тоже по странному стечению обстоятельств: произошла нештатная флуктуация — изменение вектора тяги одного из вспомогательных двигателей. Этот вектор как бы уничтожил часть обшивки корабля. Корабль был облицован керамической термостойкой плиткой, но в обшивке было выжжено огромное пятно, люди были обречены.
— С нашим аналогом такого не произошло?
— Нет, у нас был только один пуск в автоматическом режиме, люди в нём не участвовали, да и взрыва не было. Результат был сугубо положительный. Говорят, мы много затратили. Но это неправда. Мы затратили 16 млрд руб. на весь проект «Энергия-Буран». Работало 70 министерств, 1200 предприятий, порядка 1 млн человек.
У американцев же было затрачено значительно больше — $160 млрд, а доллар тогда стоил официально 72 копейки.
— Какой была пермская доля участия во всех этих проектах?
— Пермь делала вспомогательные двигатели проекта «Энергия-Буран». Сейчас они стоят в НПО «Искра». И это мы сделали эти двигатели.
— Что значит вспомогательные?
— Один из них отбрасывал отработанные ступени, а три были предназначены для аварийного спасения корабля с экипажем. Их сделали в Перми от начала и до конца. Сконструировала их «Искра», Михаил Соколовский. А мы в Закамске сконструировали заряды и воспламенители. Кировский завод серийно выпускал заряды, завод «Машиностроитель» серийно делал корпуса. Вот такая была кооперация, она продолжается и сейчас.
— Как должен был развиваться советский космос, если бы в 1991 году не произошло столь резких перемен?
— Всё было бы очень просто — в 1991 году начались бы пилотируемые полёты. На Тушинском машиностроительном заводе уже было заложено пять кораблей. Первый уже летал, второй и третий были почти готовы, (один из них продали какому-то заграничному музею), четвёртый и пятый разобрали, когда проект был окончательно закрыт в 1993 году.
Для полноценных полётов все было готово: корабль полетел без человека, сделал два оборота и вернулся на аэродром! Никто этого не делал до нас. У американцев была обязательно предусмотрена ручная посадка командиром за штурвалом.
Но дальше начались перестройка и ускорение. То мы стену сломаем в Берлине и уйдём оттуда, то ещё что-нибудь... Стали происходить непонятные вещи.
У меня в 1991 году Горбачёв закрыл всё. Я остался без проектов, перевёлся на завод делать краску, полиуретан. Я был тогда самым молодым доктором наук в Кировском районе. Но родина-мать сказала, не нужен ты нам со своими секретными книгами и изобретениями.
buran.ru
Ракеты в подвале и дружба с Америкой
— Что же происходит сейчас?
— Сейчас всё перевернулось. С одной стороны, «переписывается» история. Европейцам стыдно, что они не сопротивлялись Гитлеру. Ведётся информационная война против нас. Но вот что интересно: в области космоса у нас нет никаких санкций — одни лишь тесные контакты и дружба. Американцы покупают у нас жидкостные двигатели разработки уже умершего академика Кузнецова из Самары. В Самаре был лучший в мире жидкостный ракетный двигатель. В 1991-м тему закрыли, но академик Кузнецов, используя свой авторитет, взял да и загрузил их в подвал, опечатал. Пролежали они все эти годы в подвале, а теперь их достали, реанимировали и вышли с ними на рынок. И американцы их покупают за доллары. Это происходит сейчас, в 2016 году.
Вообще мы по всем статьям вроде бы первые «враги» у Штатов, а в области космоса у нас идет плодотворная работа с США. Летаем на одной станции. «Грузовик» американский лишь два дня назад пристыковался к МКС. А до этого все грузы возили на наших ракетах — «Протоне» либо «Энергии».
Так что все эти санкции — лишь политическая накипь. Американцы — люди практичные и где нужно сотрудничают.
Космос — это изумительная отрасль, где ничего не случилось. Где россияне и американцы — близнецы-братья.
— Возможно мы и сотрудничаем, но ведь мы безнадёжно от них отстали?
— Да, мы отстали от них по дальнему космосу. Но, простите, зачем мне этот Юпитер? У нас страна не отстроена. Зачем мне дальний космос? А Пермский край... Ему Бог как-то послал этот космос. Павлу Соловьёву отдали собирать ракету жидкостную на завод им. Свердлова. Потом здесь падают Беляев с Леоновым. Ну почему бы им не упасть в Свердловской области, например? Но они ведь у нас упали, в тайгу.
— Вы считаете, то, что они упали в Пермском крае, — тоже наш вклад в развитие космонавтики?
— А почему нет? Поймите, ничего не бывает просто так. Где ещё такое случалось?
— Насколько серьёзно сегодня используются разработки тех, советских времён?
— Задел СССР используется до сих пор. В Сирии наши провели просто блестящую операцию — вовремя зашли, вовремя ушли. Но ни одного боеприпаса, ни одной ракеты современной российской я там не увидел. Всё там советское, всё то, что мы делали и разрабатывали в 1990-х годах.
Довели до ума тот же «Калибр», который несколько лет пылился, а в 2012 году его вдруг принимают на вооружение. И вот вышла в море Каспийская флотилия, Черноморская — и щёлкнули по Сирии на дальность 1,5 тыс. км. Головное предприятие по производству этой военно-морской ракеты находится в Екатеринбурге — КБ «Новатор», а заряды для «Калибра» серийно делаем мы — в Закамске.
Привет от Иван Иваныча
— Вы как учёный, работавший в тесном соприкосновении космической отраслью, наверное можете вспомнить и космические байки?
— Всякое случалось. Вот однажды, когда мы согласовывали техзадание на «Вулкан», я вышел покурить. Иду по коридорам — тишина, нерабочая зона. И вдруг через коридор прям-таки бежит, а не идёт Георгий Гречко со своим «ёжиком» волос. Он как раз недавно слетал. И здоровается со мной. Было это так неожиданно, что я забыл, что иду курить.
Возвращаюсь в комнату, говорю: «Мужики, ну ладно вы, но меня-то он по определению знать не может, я ведь из тайги, из закрытого города». А они смеются. Говорят: «О, здесь такая интересная история вышла. Он как в космос слетал, перестал с рядом товарищей здороваться. Собрали партийное собрание, «вставили» ему, и теперь он со всеми здоровается — по два раза, по три, лишь бы не проколоться».
Или вот ещё история. Когда пускали первый макет перед Гагариным, это был макет, по весу соответствующий весу человека. Назвали его «Иван Иваныч». Так вот это был Иван Иваныч Катуков, директор московского механического завода «Искра». Он возглавлял КБ в 1938 году.
И я даже помню, как приезжал как-то читать лекцию на этот завод, и Иван Иванович, ему тогда было под 80 лет, сидел в первом ряду и активней всех задавал вопросы. Дело в том, что система спасения космонавтов была производства московского механического завода «Искра», потому и макет назвали «Иван Иванович», и лицо ему сделали, соответственно, как у Катукова.
— Что же потом случилось с макетом?
— Когда слетал, приземлился. На склад куда-то убрали.
— В космосе суеверные люди?
— Да, есть множество ритуалов, которые они соблюдают. Это те ритуалы, которые ввели первые космонавты, никто их не отменял. Они смотрят «Белое солнце пустыни», садят деревья. Коммунистов за суеверия «гоняли», а сейчас никого не наказывают.
— А из пермской «ракетной» истории помните что-то?
— Чего только не было. Были и трупы. В 1981 году была авария — восемь человек погибли за одну десятую секунды. Упал на стенде снаряжённый двигатель и уничтожил всех, кто был вокруг.
А хотите знать, когда я понял, что я этой стране не нужен? Когда бывший директор одного орденоносного предприятия — производителя порохов, рассказал, как разбирали по частям этот уникальный завод бывшие работники предприятия, которым не заплатили зарплату. Один стоял на стрёме, а другие, те, кто знал, где что лежит, разбирали оборудование...
— Насколько сегодня пермяки задействованы в космической тематике?
— Мы задействованы в «Ангаре», сделали новую жидкостную ракету. Только вот руководство «Протона-ПМ» не афишировало, что разработка эта подмосковная, а нашим лишь дают делать серию. И если есть, как говорили древние, искусство, наука и ремесло, то что делают у нас сейчас — это ремесло.
Но у «Протона-ПМ» всё хорошо — прекрасные перспективы, они перевооружились на новые станки, у них новый стенд «Новые Ляды», они развиваются.
— А развивается ли российский космос?
— Американцы ушли далеко вперёд по дальнему космосу. Но ведь чтобы идти в дальний космос, нужны деньги. А Роскосмосу с 2016 года в два раза уменьшили финансирование. И всё же развиваемся. Вот сейчас задача пустить космодром Восточный. Первый пуск (могут пустить «Протон», могут «Энергию»), думаю, будет в апреле-мае этого года.
Подпишитесь на наш Telegram-канал и будьте в курсе главных новостей.