В безвоздушном пространстве
В библиотеке им. Пушкина публике представили сразу две книги, посвящённые художнику Александру Репину
Уникальность фигуры «пермского Репина» в российском искусстве специалистам, возможно, ещё придётся оценить, причём уникальность не только творческую, но и человеческую. Всегда сложно тем, кто держится особняком, тем, кто не идёт в толпе, а ищет свою тропу; порой диву даёшься: откуда у одиночек берутся силы, чтобы держаться этой тропы и идти по ней вопреки препятствиям? Художник Александр Репин умудрился не примкнуть ни к «тем», ни к «этим»: его клеймили как авангардиста академики-соцреалисты, но и с модным актуальным искусством ему не по пути. Всю жизнь с упорством, доходящим до самопожертвования, он создавал в российской провинции удивительные полотна в духе высокопрофессионального европейского авангарда — философские абстракции, посвящённые самому мирозданию.
Большинство произведений Репина так или иначе можно отнести к жанру пейзажа. Как уверяют специалисты, в Свердловском художественном училище, куда Репин поступил в 1941 году и где в 1946-м продолжил обучение после демобилизации, он занимался сюжетной живописью — писал большие многофигурные полотна, посвящённые походам Ермака и прочим подобным сюжетам. Но сейчас этих картин и след простыл, а известность художнику принесли пейзажи, причём не то что не многофигурные — как можно более минималистичные.
Репин как будто стремился в своих картинах освободиться от деталей, выйти на сущностное. Чем дальше по времени, тем больше в его работах абстрактно-геометрического, тем сильнее стремление к чистым формам, чистым краскам, чистым объёмам. В написанном с натуры губахинском индустриальном пейзаже видятся средневековые военные укрепления, уральские горы — это и египетские пирамиды, и вавилонские зиккураты, но сильнее всего в репинских уральских пейзажах чувствуется Космос — бесконечные белые шары холодных планет, причудливые хрупкие конструкции нечеловеческого разума.
Не случайно альбом репродукций Александра Репина, вышедший в серии «Прикамье. Древо искусств», называется «Космическое пространство пейзажа». Как все книги серии, идея которой принадлежит меценату и собирателю Юрию Козлову, она прекрасно издана — от дизайна гуру пермского издательского дела Светланы Можаевой до полиграфии издательства «Уральский рабочий». Библиография, ссылки, благодарности, Summary по-английски — всё прекрасно. И конечно, сами репродукции, дающие очень полное впечатление о творчестве Репина. Изучение его творческого пути — это настоящее приключение, сюжет, полный неожиданных поворотов. Как фронтовик, выпускник советского провинциального художественного училища стал мастером авангарда, живописцем космогонии? Что происходило в голове этого художника?
В качестве эпиграфа к альбому составители использовали фразы из писем Репина искусствоведу Александру Доминяку: «Судьба даровала мне жизнь — величайшую из величайших наград… Но, видимо, очень, очень много надо пережить, чтобы стать человеком», «Надо поступать так, как велит тебе сердце. Никаких сделок. Потом не простишь себе…» и несколько других. Об этой переписке, продолжавшейся несколько лет, в околохудожественных кругах Перми ходило много легенд. И вот она опубликована…
А. Репин, «Кама»
Книга Александра Доминяка «Переписка с художником А. И. Репиным» была презентована одновременно с альбомом «Космическое пространство пейзажа». Можно сказать, что эта книга создана в жанре «выполненной угрозы»! Знаете, есть такая популярная угроза: «Вот наступит один прекрасный день, и я всё расскажу!», но её мало кто выполняет. А Доминяк выполнил.
Дело в том, что у художника Александра Репина и его друга искусствоведа Александра Доминяка не только взгляды совпадают, но и судьбы похожи. Обоих в позднесоветские годы в Перми изрядно шельмовали. Очевидцы говорят, что смерть Репина (он скончался в 1997 году в возрасте 71 года) была несправедливо ранней и «доброжелатели» её изрядно ускорили. Что касается Доминяка, то он был буквально изгнан из города в 1978 году — как утверждает Доминяк, по личному распоряжению заведующей отделом агитации и пропаганды горкома КПСС Валентины Русейкиной — и работал несколько лет в Подмосковье. Тут-то и началась переписка.
А. Репин, «Вечер на Каме»
Увы, самый скандальный эпизод из грустной репинской истории — разгром выставки в Центральном выставочном зале — в переписке не отражён: он случился за год до её начала, в 1977 году. Однако и сами письма, и предисловие к их сборнику содержат много свидетельств о других вопиющих происшествиях.
Например, Доминяк рассказывает о том, как и почему легендарный акварелист Константин Собакин, который был в Перми одним из самых статусных деятелей Союза художников, вышел из правления союза, бросил служебную квартиру и мастерскую и уехал в Суксун строить дом на берегу пруда. Оказывается, Собакин обнаружил приписки в оплате в пользу одного художника и в ущерб другому, начал бороться за справедливость, даже в Москву ездил за правдой — бесполезно.
А. Репин, «Разлив на Каме»
Репин же грустно повествует о том, как несправедливо поступили по отношению к нему и некоторым другим ветеранам войны, которые не входили в приближенную к партийной верхушке обойму, при формировании юбилейной выставки художников-фронтовиков в 1985 году. Ужасно печальный рассказ…
Доминяк приводит полностью популярную поговорку: «Кто старое помянет — тому глаз вон, а кто забудет — тому оба». При знакомстве с книгой хочется вспомнить другой образец народного остроумия — шутку: «Я не злопамятный. Я просто злой, и память у меня хорошая!» Прекрасная память позволяет Доминяку напомнить о весьма неприглядных действиях видных людей с громкими именами. Некоторые из них живы, у других живы дети и внуки. Публикация переписки, в которой содержатся весьма нелестные характеристики этих людей и их поступков, может испортить настроение многим художникам и искусствоведам, не говоря уже о бывших партийных деятелях.
А. Репин, «Серебристый день»
Книга могла бы стать громким событием… Но вряд ли станет, поскольку читать её… ну, почти невозможно. Вот пример. Берём наугад фрагмент первого попавшегося письма: «Дорогой Александр Иванович! Получил ваше долгожданное письмо и, конечно, расстроился. Теперь я хорошо понимаю Князя, когда он рвался назад, в Пермь. <…> Что сказать на это? Тимофей как был горбатым, так им и в могилу уйдёт. <…> Покорный шимпанзе, лишённый возможности лидировать в стаде».
Про что это?! Письма опубликованы не по принципу диалога: сначала собраны вместе письма Доминяка Репину, потом — Репина Доминяку, поэтому понять, что именно расстроило Александра Владимировича в письме Александра Ивановича, нет никакой возможности. Дальше: кто такой Князь? Что за история с ним связана? Кто такой Тимофей, я догадываюсь, но высказывать свои предположения не буду; однако подавляющее большинство потенциальных читателей, менее осведомлённых о пермском культурном ландшафте позднесоветского времени, ни за что не догадаются. И уж точно никогда не поймут, чем означенный Тимофей вызвал столь резкий словесный выпад.
Подобных фрагментов в этой переписке чуть ли не больше, чем тех, которые можно как-то расшифровать! Книге нужна серьёзная редактура: сноски, примечания. Без них её ценность снижается почти до нуля: беспристрастное историческое свидетельство превращается в бессмысленный набор слов.
Впрочем… Чего ждать от книги, изданной в количестве 50 экземпляров двумя пожилыми людьми (соавтором Доминяка была его супруга и коллега Ольга Власова) на собственные средства?
Остаётся надеяться, что рано или поздно переписка Александра Репина и Александра Доминяка станет предметом тщательного изучения историков и сыграет свою роль в установлении правды о том ужасе, каким была идеологическая цензура в СССР, о том, в каком безвоздушном, холодном, чуждом пространстве формировался и выживал репинский Космос. Хотелось бы всё же, чтобы это случилось не слишком поздно — пока ещё живы участники и свидетели событий, о которых говорится в знаменитых письмах.
Подпишитесь на наш Telegram-канал и будьте в курсе главных новостей.