Сергей Стародубцев: Государство — автор нынешнего кризиса «по полной программе»
Бывший директор ЦБК «Кама», предприниматель и общественный деятель — о том, почему наш бизнес оказался там, где он оказался, и может ли он оттуда выбраться
Это интервью состоялось за две недели до резонансного выступления на Московском экономическом форуме бывшего менеджера компании «Пятёрочка», предпринимателя Дмитрия Потапенко, который сравнил диалог бизнеса и власти с диалогом «мясника и коровы». Оказалось, что слова и мысли представителей небольшого регионального бизнеса и крупного ритейлера звучат буквально в унисон. Генеральный директор ООО «Доброе дело» и его коллеги — предприниматели утверждают, что основным инструментом диалога власти и бизнеса сегодня стал Уголовный кодекс РФ.
— Сергей Николаевич, несколько месяцев назад территориальное объединение работодателей Краснокамского района «Совет директоров» обсуждало положение промышленных предприятий «на фоне кризисных явлений в экономике страны и края». О чём конкретно шла речь?
— Прежде всего мы пришли к выводу, что существующие проблемы — не какие-то частные случаи, а системные сбои, когда «болит у всех». Прежде всего речь идёт о предприятиях малого и среднего бизнеса в предкризисный и, самое главное, в кризисный период. Понятно, что эти явления касаются и крупного бизнеса тоже, но там они не так ярко выражены и не так трагичны в финале.
Докризисные темпы роста и конкурентная среда вдохновляли на развитие, бизнес активно кредитовался, вплоть до выхода на рынок акций. Поэтому накануне кризиса закредитованность предприятий была достаточно велика, долги же сейчас очень быстро взыскиваются, что приводит к губительным имущественным и репутационным рискам.
Ещё один из факторов риска, который присущ практически всем, связан с кадрами. До последнего времени объёмы заказов позволяли предприятиям привлекать довольно большое количество персонала. Буквально до 2013 года наблюдался серьёзный дефицит узких профильных специалистов высокого класса, их брали на достаточно высокие зарплаты, даже не имея для них стопроцентной загрузки. Это делалось на перспективу, потому что если завтра «заказ выстрелит» — где взять? И налоговая нагрузка, связанная с фондом заработной платы, выглядела в то время оправданной и вполне посильной. Сейчас многие вынуждены резать кадровый состав буквально «по живому», со всеми финансовыми последствиями от сокращения персонала.
Также весьма влиятельный фактор, играющий свою роль в любой компании — малой, средней, крупной, — это возможность в рамках закона оптимизировать финансовые потоки, в том числе по срокам уплаты некоторой части налогов. Прежде на тот момент, когда выявлялись некоторые недоимки, заёмные средства были легкодоступны, можно было взять короткий кредит, потом рассчитаться, а затем спокойно на рынке добрать недостающее.
Затем экономика страны начала поиск «дна». Пошло резкое снижение (а для некоторых компаний и полное прекращение) объёма заказов, а значит, выручки. Первыми почувствовали «новую реальность» в строительстве, промышленном монтаже и связанных с этим направлениях. Многие предприятия сегодня стоят просто потому, что сократился или иссяк поток заказов. Чего уж говорить, если даже магазины закрываются.
В связи с падением покупательского спроса и за счёт падения рубля активы предприятий реально обесценились. В то же время себестоимость в рублях заметно возросла. Это привело в малом и среднем бизнесе к катастрофическому снижению рентабельности. Тот, кто имел 20% прибыли, сразу скатился, дай бог, к 5%. Если вообще заказы сохранились. При этом долговая нагрузка осталась на прежнем уровне, а привлечение займов сейчас стало практически недоступно.
— Какую процентную ставку предлагают сейчас банки малому бизнесу? Есть ли реальный шанс получить заёмные деньги?
— Если «накоротке» и без репутации — 25% и выше. Это нереально: в настоящий момент кредитоваться, не понимая, что произойдёт с заказами, просто невозможно. Снижение выручки и рентабельности идёт по всем направлениям. В этой ситуации кредиты в принципе брать и обслуживать — задача утопическая.
С другой стороны, ужесточилась политика надзорных, фискальных, контролирующих, правоохранительных органов за все виды нарушений. Всех коснулся грозный клич сверху: «Давай всё в бюджет и быстро». Без учёта реалий, что рынок сейчас не позволяет не то что давать, а порой просто выживать.
Требования упомянутых органов усугубляются ещё и кампанией «борьбы с коррупцией». В этой ситуации к чиновнику доступ ограничен, с ним даже поговорить и объяснить ситуацию нынче невозможно.
— То есть едва назначил встречу чиновник с представителями бизнеса — значит, коррупционер?
— Действительно, прежде у чиновников было больше возможностей просто вникнуть в ситуацию и в соответствии с ней скорректировать те или иные позиции. Одно дело, если фирма «Рога и Копыта», явная однодневка, которая вечно в долгах, лоббирует свои интересы. И другое дело, когда предприятие жило, работало, исправно платило налоги в бюджет, но рынок упал, масса работников оказалась в заложниках.
Квалификация и оценка действий руководителей предприятий сейчас производится по абсолютно формальным признакам. От разумного диалога с объективным рассмотрением проблем и обстоятельств чиновники уходят под страхом быть признанными коррупционерами, потерять должности и рабочие места.
— Ну, хорошо, допустим, даже и вникли. А что дальше?
— Налоговое законодательство, по сути дела, никаких вариантов не оставляет, всё расписано на федеральном уровне. Если маховик запустился — всё кончено: либо в уголовники, либо плати. В тех ситуациях, в которых оказываются предприятия, выхода нет, это замкнутый круг, а вернее — спираль вниз.
Трудовое законодательство в совокупности с ведомственными установками контролирующих инстанций (трудовая инспекция, прокуратура) тоже гибкости подходов не даёт.
Процессуальные ужесточения на фоне антикоррупционного курса приводят к тому, что абсолютно все ведомства, начиная с низов и заканчивая теми, кто вводит финальные санкции (прокуратура, суды), поступают по формальному признаку. Состав «преступления» есть — клиент («плохой» или «хороший» — неважно) получает на выбор сумму платежа или пусть даже условный, но срок. Все инстанции действуют по формальному признаку, скидывая с себя ответственность.
Очень заметно, что правоприменительная практика развивается по пути ужесточения. Если фискальные органы инициируют какую-то процедуру, как правило бесполезно что-то кому-то доказывать. Есть установка, несмотря на все мифы о независимости и объективности наших судов, поддерживать государственные органы в их претензиях и исках.
Таким образом, благие цели антикоррупционной кампании превращаются в очередное извращение — удобный инструмент чиновников для уклонения от трудоёмкого объективного анализа частных ситуаций, соответственно, от выявления и решения системных проблем.
Это ситуация как она есть. А жертвами её являются руководители и учредители предприятий, которые когда-то приняли решение работать, что-то создавать, обеспечивать работой людей, платить «белую» зарплату, платить налоги, строить свой бизнес в соответствии с государственной политикой. Вот этих людей, которые непосредственно создавали предприятие, которые несут ответственность за коллективы, как ни поверни, исполняя глобальные и ведомственные установки, по формальным признакам пачками превращают в административных нарушителей, а всё чаще и в уголовников. Сейчас это особенно модная тема.
С экранов телевизоров и на федеральном, и на региональном уровне жёстко звучит аргумент: «Закон суров, но это закон». А предпринимателям говорят: «Это ваши риски. Вы бизнесмены, вы знали, на что подписывались, риски — это составляющая вашей работы, вот и живите по закону, какой он есть...»
Эти аргументы могли быть приняты, если бы нынешний кризис не являлся прямым следствием некой политики на государственном уровне.
Внешняя политика, глобальные интересы государства отражаются на жителях страны. Не сами же мы в этот кризис упали. В 2008 году можно было говорить о глобальных явлениях, которые происходили где-то в мире, и наоборот, государство участвовало в выходе из этого кризиса, какие-то антикризисные меры принимались. Но сейчас государство, извините, автор кризиса «по полной программе». Поэтому говорить: «Ребята, это ваши риски», по меньшей мере нечестно.
Я не был инициатором войны на Украине. Я не был автором напряжения международных отношений, мои действия никак не влияли на мировую цену нефти. Я спокойно делал своё дело. Я строил и запускал отечественные производства. А если что-то, исходя из глобальных интересов государства, мне «прилетает», то вы, господа чиновники, тоже участвуйте в этом процессе. Вы же соавторы конкретно и моего кризиса. Поэтому с каменным лицом сейчас говорить про «наши риски», прикрываясь «законом» или «антикоррупцией» с вашей стороны просто непорядочно.
— Какова ситуация, на ваш взгляд, в реальном секторе экономики на сегодняшний день?
— С одной стороны, в «святом» стремлении наполнить бюджеты на всех уровнях ведомства кинулись проводить веерные проверки. Задача — всех штрафовать, со всех всё взыскать.
С другой стороны, снижение доходности и нестабильность работы уже не позволяют бизнесу покрыть выявленные при проверке недоимки и наложенные штрафы. А ответственность за неуплату всё жёстче.
Вот, например, работает предприятие численностью в 100 человек, платит «белую» зарплату работникам. Оно потеряло 50% заказов, но персонал остался. Для того чтобы просто уволить половину коллектива, надо по закону работников за два месяца предупредить об увольнении, потом выдать две зарплаты, потом, если человек приносит справку с биржи труда, надо ещё одну зарплату дать. А предприятие-то уже столько продукции не производит. То есть для того чтобы по закону сократить персонал, тоже нужны деньги, и немалые — почти полугодовая зарплата каждого. При отсутствии заказов «повисает» зарплата на 50 человек, умноженная на пять. Два месяца её невыплаты — приходит прокуратура, и наступает уголовная ответственность.
Сейчас самый короткий путь сделать директора уголовником — это зарплата. И не только. «Белая» зарплата — это ещё 13% НДФЛ и на это всё ещё 32% — перечисления во все фонды. Приходит проверка и выявляет миллион—полтора недоимки или задолженности. При рентабельности, которая есть у малого бизнеса, чтобы этот долг погасить, надо больше года работать. А законодательство по налогам и взносам отсрочки не предусматривает.
Самое главное: директору превратиться в уголовника — это одна сторона проблемы, другая — предприятию в такой ситуации уже просто нет ни смысла, ни возможности работать. Вот что самое главное. Считай, если так случилось — похоронили предприятие.
Какие-то вещи остановить, какие-то санкции сделать мягче — у нас, извините, регламент и антикоррупционная кампания. Или мы тебя, или начальство нас… По сути, мы полностью вернулись к психологии 1937 года. Тогда на вопрос: «Зачем вы стреляли в невинных людей?» отвечали: «Если бы мы этого не делали, тогда расстреляли бы нас». Вот сейчас эта порой безоглядная активность приводит ровно к тому же: «У нас есть методика, у нас есть правила — извините, вы попали, ничего личного».
— А с банками можно договариваться? Они всем рассказывают, что готовы входить в положение предприятий…
— По факту это не работает. Я на своём опыте убедился. С другими руководителями разговаривал — не лучше ситуация. Банки, лизинговые компании, которые давали достойные условия, все федерального уровня. Их филиалы в регионах ничего не решают, а «наверху» тоже руководствуются формальными признаками: просрочка больше месяца, максимум два — и до свидания, отнимайте оборудование, взятое в лизинг.
Постучаться вообще некуда. Во многих банках система электронных переписок. Там даже разговаривать не с кем. Поэтому говорить о каких-то послаблениях не приходится. Даже если где-то они есть, то ничего не решают: дадут какую-то отсрочку, а остальное-то всё остаётся.
— Можете сказать, что главное из этого «всего остального»?
— Есть статьи 199.1 и 199.2 УК РФ за неуплату налогов и сборов. Как только установлена недоимка, предприятие лишено возможности (без риска для директора сесть в тюрьму) оплачивать хозяйственным образом какие-либо нужды. Потому что это, как правило, заканчивается арестами счетов. Если нужно оплатить для текущих заказов какой-то химикат, какой-то компонент при наличии исполнительного листа налоговой или пенсионного фонда — это уже статья.
По сути дела, выявленная недоимка сейчас для большинства предприятий — «вилка». Или заплати и спи спокойно — но уже безработным вместе со своим коллективом, — либо подставляйся под эту статью. Квалификация по этим статьям опять же сплошь идёт по формальному признаку. Люди ходят, пытаются объяснить ситуацию. В правоохранительных органах говорят: «Долги по налогам есть? Есть. А вот у тебя платёж за какой-то компонент. Он есть? Есть. До свидания, материал отправляется в прокуратуру, а ты там сам отмывайся».
Но надо же понимать, что такое для руководителя ходить под уголовной статьёй. Вы представляете эффективность его работы, когда на него заведено уголовное дело?
Апофеозом «государственного стимулирования выживания предприятий в кризис» является сложившаяся правоприменительная практика, когда правоохранительные органы, прокуратура и суды, обвиняя руководителей в нарушениях по ст. 145.1 (по зарплате) и ст. 199.1, 199.2 (по налогам) УК РФ, усматривают личную выгоду руководителя «в стремлении удержать предприятие на плаву, сохранении рабочего места, сохранении репутации своей и предприятия…» Это — цитата.
Понимаете? В этой логике намерение сохранить своё рабочее место и предприятие — это «личная выгода руководителя» и преступление.
Вы можете правоприменительную практику по этим статьям посмотреть и убедиться, что именно так порой и происходит. По сути, усматривается «выгода» и квалифицируется преступление в исполнении должностных обязанностей.
Это абсурд первый. Ещё один абсурд: руководитель предприятия при наличии признаков банкротства (а в соответствии со ст. 9 Федерального закона №127-ФЗ это долг 300 тыс. руб. хотя бы одному из контрагентов свыше трёх месяцев) обязан сразу подать заявление в арбитражный суд на банкротство. Более того, если пункты этой статьи не отслеживаются руководителем и он на банкротство своевременно не подаёт, то когда предприятие всё-таки «свалится», он на основании этой статьи по требованию кредиторов может быть привлечён к субсидиарной ответственности. То есть ему будет вменено нанесение убытков кредиторам, которым не достанется денег.
Более того, за нарушение этой статьи в КоАП предусмотрена административная ответственность. И случаи привлечения к такой ответственности сейчас — повальная практика со стороны фискальных органов, которые при наличии задолженности тут же пишут представление в прокуратуру.
Всё бы ничего, но состав преступления хоть и формальный, безобиден только на первый взгляд. Потому что он открывает прямой путь к дальнейшему преследованию руководителя.
— Но ведь таким образом, наверно, все предприятия можно закрыть?
— Действительно, по этому признаку, особенно в кризис, согласно №127-ФЗ директора обязаны обанкротить почти все предприятия России. Особенно учитывая, что в кризис у многих предприятий таких кредиторов не по одному. И подталкивают их к банкротству государственные органы прямыми действиями и законодательной базой — вместо оказания помощи в выживании.
В суде, прокуратуре в данной ситуации бесполезно что-либо объяснять. По формальному признаку сначала штампуют для руководителя 5 тыс. руб. штрафа, и вроде бы все успокаиваются. Для предпринимателя или директора это стартовый штраф. Хотя могут и сразу 10 тыс. руб. впаять или от полугода до двух лет дисквалификации, не позволяющей занимать руководящие должности. Но главное здесь в субсидиарной ответственности руководителя, риск которой встаёт остро уже после административного наказания.
У нас в районе есть конкретные примеры. Два предприятия лишились основного заказчика (70% производственной программы), «повисла» зарплата более 200 человек. Директора — за новыми заказами, работники — в прокуратуру, прокурор — штраф на директора с угрозой 145-й статьи УК, Пенсионный фонд с ФНС — административную ответственность за неподачу на банкротство со всеми вытекающими …
Новые заказы и деньги в кризис уже быстро не найти, и менеджмент банкротит предприятия. «Зачем нам становиться уголовниками? Если подаём на банкротство, то хотя бы текущая ответственность и давление по всем фронтам снимается», — вынужденная логика руководителей.
Таким образом, двух предприятий с годовым оборотом в несколько десятков миллионов рублей нет, руководство под угрозой статей УК, люди без зарплаты, бюджет без налогов, но все галочки в борьбе за соблюдение законодательства на своих местах.
Второй пример. У предприятия по понятным причинам сложились долги по зарплате. Менеджмент нашёл возможность получить стабильный заказ и жить, постепенно погашая долги перед людьми, затем и налоги. Тут же он попадает под модную в последнее время веерную проверку ФНС с выявлением недоимки. Предприятию при блокировке счетов заказ не исполнить, директору — дежурную «административку» за неподачу на банкротство и первые 5 тыс. руб. штрафа. От безысходности и невозможности какого-либо диалога руководитель подаёт заявления на увольнение. И сейчас это предприятие без заказа, без директора, без бухгалтера, с долгами, и его даже закрывать некому…
Обидно, что предприятие при желании и, что сейчас редко, при возможности рассчитаться с долгами, такими действиями по сути было «добито». Есть ещё целый ряд компаний, которые в той или иной степени близки к аналогичному финалу.
С долгами по зарплате достаточно частый сейчас абсурд. Люди, работающие на действующем предприятии, говорят своему начальству: не платите нам пока зарплату, давайте купим металл, сделаем заказ, это для выживания важней. Директор начинает платить за сырьё — с согласия самого же коллектива. И ему инкриминируется ст. 145 УК и «корыстная» попытка «удержать свое рабочее место».
Надо отдать должное, нет пока такого, чтобы директора прямо массово шли в тюрьму, но условный срок или риски нахождения под уголовным преследованием сейчас повсеместно парализуют инициативы менеджмента, направленные на выживание предприятий, сводя на нет в критической ситуации основные усилия на пути самосохранения.
Руководители с достойной компетенцией, знающие себе цену, стремясь уйти из-под этого пресса, просто покидают свои посты, а зачастую и регион. Например, на конкретных пяти-шести предприятиях, которые находятся в поле моего зрения, за год оставили свои посты четыре руководителя, двое из которых вообще покинули край после почти 10-летней работы здесь. Среди бизнесменов, руководителей, с которыми я общаюсь, преобладает установка: что-то в бизнесе «закачалось» — сразу принимать меры самосохранения. Бороться выходит себе дороже: в результате прилетит такой «ком» с рисками остаться и без имущества, и без перспектив.
Я не знаю, только ли в нашем крае сложилась такая ситуация, но по моим бизнес-контактам видно, что идёт негласная перерегистрация юридических лиц в другие регионы.
— Вы пытались как-то решить это проблемы?
— К сожалению, нынешние проблемы уходят своими корнями далеко и «высоко». Но, во-первых, никто не мешает попробовать объединиться и достучаться. Во-вторых, никто не отменял создание регионального микроклимата и внутренних установок ведомств.
Вы видели рейтинг инвестиционной привлекательности Пермского края? Вторая группа снизу. О чём это говорит? Почему люди в другие регионы перерегистрируются?
По данным статистики, вроде бы, каждый год на 3% предприятий открывается больше. Но, по моему мнению, не стоит обольщаться: просто у нас действуют льготы вновь создаваемым малым предприятиям. Так вот, такая статистика может вполне означать, что старые с той нагрузкой, о которой я говорил, бросают и открывают новые фирмы, чтобы иметь все эти льготы.
И потом, 3% роста в год — это вообще на уровне погрешности. Так что лучше видеть реальность.
Разумеется, есть вопросы федерального уровня, но проблемы создания внутреннего климата существуют. Если процессы закручивания гаек поддерживаются с таким фанатичным стремлением сделать ещё строже, то надо понимать, к чему это приведёт.
Как исполнение тактических установок и зарабатывание ведомственных «очков, голов, секунд» отзывается в итоге на жизнях людей.
Мы сформировали свои предложения, которые позволили бы инициировать совместное рассмотрение и выработку на общественном и межведомственном уровне комплекса мероприятий, действенно поддерживающих малый бизнес в кризисных условиях.
В том числе, мы предлагаем при выявлении налоговой недоимки предприятий в первый раз обходиться только начислением пени, не выставляя штраф. При повторном выявлении недоимки рассматривать положение предприятия на межведомственной комиссии, устанавливать размер штрафа не более ½ от максимального.
Заявления в ОЭП и ПК об уголовном преследовании руководителей за неуплату налогов после выявления недоимки подавать только по окончании прохождения всех возможных судебных процедур и процедур взыскания, предусмотренных законом. С обязательным обсуждением такой меры на межведомственной комиссии.
При наличии жалоб по невыплате зарплаты исключить организацию уголовного преследования руководителей только по формальным основаниям, позволяя им урегулировать отношения с отдельными сотрудниками индивидуально, не требуя безусловного погашения всей массы задолженности под угрозой уголовной статьи.
Исключить из применения абсурдную практику повальных административных взысканий для руководителей, не подающих заявления о признаках банкротства в арбитражный суд по формальным основаниям (долг 300 тыс. руб. более трёх месяцев).
На уровне краевых минпрома, минэкономразвития с привлечением общественных организаций бизнес-сообщества мы предлагаем разработать комплекс действенных и, главное, эффективных мер по сохранению потенциала предприятий. А также выработать конкретные предложения по корректировке федеральных и региональных правовых актов.
Подпишитесь на наш Telegram-канал и будьте в курсе главных новостей.