Егор Заворохин: Оборонные заводы государство обанкротить не даст

Вокруг завода им. Дзержинского уже много лет происходят неоднозначные события: смена руководящих команд, гражданские и уголовные дела, судебные тяжбы и аресты. Между тем ЗиД — это не просто некогда «районообразующее» предприятие, но и часть российской оборонки. Поэтому происходящие на заводе события, без сомнения, интересуют всех. Исполнительный директор завода Егор Заворохин, в отношении которого было заведено уголовное дело, некоторое время провёл в СИЗО, но в сентябре 2015 года был выпущен под залог 18 млн руб.

— Егор Александрович, поясните, в чём суть обвинений в отношении именно вас и почему вы называете их абсурдными и надуманными?

— На сегодняшний день в Перми дел по заводу им. Дзержинского нет. Все они расследуются на уровне Приволжского ФО. По делу, заведённому в отношении меня якобы за нарушения при ремонте крыши, прокуратура уже дала заключение, что здесь нет состава преступления и дело возбуждено не по закону. Те дела, по которым меня закрывали в СИЗО, тоже были изъяты 30 октября из Перми для объективного расследования.

В чём абсурд обвинения? Дело в том, что следствие изначально основывается на недостоверных цифрах и фактах. Почему-то, по данным следствия, в период с ноября 2011 года по апрель 2012 года на ФГУП «Машиностроительный завод им. Дзержинского» было поставлено не более 13 732 Гкал тепловой энергии. Но это просто противоречит здравому смыслу и не имеет под собой ни технического, ни математического обоснования. Этим количеством тепла можно отопить разве что склад, где температура не превышает 10 градусов. На самом деле все объективные и достоверные расчёты показывают, что тепла завод потребил в 10 с лишним раз больше — 174 517 Гкал. Ведь именно в этот период мы возобновили производство изделий оборонного назначения, начали расти объёмы производства. Как следствие, начался рост потребления пара на технологические нужды.

Мне вменяют, что я подписал акты с завышенными показателями потребления. Но эти акты я могу подписывать только после того, как их проверят и завизируют все специальные службы завода: отдел главного энергетика, который списывает показания, главный инженер. Наш завод — оборонный, любое действие здесь регламентировано.

Помимо этой странной «экспертизы» у полицейских есть ещё показания уволенных с завода сотрудников, в частности того самого бывшего главного инженера, который также подписывал акты. Полагаю, этих сотрудников и «обрабатывали», чтобы использовать показания против меня.

— Получается, где-то в структуре МВД есть люди, которые, скажем так, заинтересованы в вашем уголовном преследовании. Но не так давно сменилось руководство краевого управления МВД. Смена руководства как-то повлияла на судьбу расследования в отношении вас?

— Дело в том, что руководитель высокого уровня станет разбираться в том, что происходит «в низах», только в случае какого-то ЧП. На примере завода скажу: я тоже могу в цеха не заходить, если доверяю информации, которую мне даёт заместитель либо начальник цеха. Но если мне что-то не нравится, ходят какие-то слухи, я иду в цеха и спрашиваю у людей, что и почему им не нравится.

Я не хочу сказать ничего плохого про новых руководителей прокуратуры или ГУВД. Они просто черпают информацию от своих сотрудников, которые, уверен, имеют свой интерес в этом деле. Вот и всё. Они пока просто не хотят вникать в эту ситуацию — тяжёлую ситуацию, подчеркну, так как завод банкротится с 2006 года.

Но рано или поздно вникать придётся, потому что уже даже президент страны указал на то, что уголовное преследование у нас стало инструментом «прессования». За 2014 год следственными органами возбуждено почти 200 тыс. уголовных дел по так называемым экономическим составам. До суда дошли 46 тыс. из 200 тыс., ещё 15 тыс. дел развалились в суде. «Получается, если посчитать, приговором закончились лишь 15% дел. При этом абсолютное большинство — около 80—83% предпринимателей, в отношении которых были заведены уголовные дела, полностью или частично потеряли бизнес. То есть их попрессовали, обобрали и отпустили!» — возмутился Владимир Путин.

— Может быть, дело вообще не в полицейских, а идёт какая-то игра вокруг завода на уровне Москвы?

— Нет-нет, в Москве все заинтересованы в сохранении ЗиД. Есть просто совершенно конкретная группа лиц, которые заинтересованы в том, чтобы не дать заводу выкарабкаться. И есть конкретные силовики на уровне «среднего звена», которые им в этом помогают.

Попытки и дальше раскачивать ситуацию уже есть. Появились вбросы информации про новые дела в отношении меня. Мне уже из Москвы звонят: «Что опять?» Ничего, говорю, «утка». Но я не удивлюсь, если такие новые дела появятся в скором времени. Ведь уголовные дела — единственный рычаг у следователей, чтобы давить на завод, гробить предприятие срывами заказов. Все старые дела забрали на уровень ПФО для объективного рассмотрения. Значит, им нужен новый инструмент, и они его выдумают.

Поэтому я очень хочу обратить внимание именно руководителей прокуратуры, следственного комитета, ГУВД: приезжайте, посмотрите на завод, выясните, что делается, как делается. У нас всё прозрачно. Снижаем затраты, чтобы держать цену продукции, в которой заинтересовано государство.

Руководство силовых ведомств не должно слепо верить тем людям, которые заинтересованы сделать так, чтобы завод им. Дзержинского ассоциировался с воровством. Нужно самим разобраться в ситуации, ведь любое уголовное дело вредит заводу, вредит коллективу, потому что морально ослабляет.

— Завод — государственное предприятие. Вы пытались выйти на уровень учредителей?

— Да, у нас собственник один — это Минпромторг РФ. Но не надо забывать, что по закону о банкротстве собственник теряет свои полномочия, все решения принимает собрание кредиторов. Руководителем завода-банкрота суд назначает конкурсного управляющего.

С 2011 года, когда пришла наша команда, завод перестало лихорадить, перестали поступать жалобы, срывы контрактов. Завод на сегодняшний день выполняет госконтракт, и единственное, что всех беспокоит, — это когда мы выйдем из банкротства.

Около месяца назад я был в Минпромторге. И там чётко сказали: государство не даст обанкротить завод. Дело не только в ЗиД, всем оборонным предприятиям в России они будут помогать. Это порядка 900 заводов, находящихся в состоянии банкротства, которые выполняют гособоронзаказ.

— Кстати, про гособоронзаказ. Незадолго до вашего ареста была информация о том, что завод им. Дзержинского получил крупный заказ на сумму более 4 млрд руб. в год на производство комплектующих для зенитно-ракетного комплекса «Стрела». Завод под этот заказ начал набирать сотрудников, но из-за вашего ареста якобы этот гособоронзаказ оказался сорван. Не укладывается в голове: как из-за уголовного преследования конкретного менеджера государство может отменить такой важный оборонзаказ стоимостью в несколько миллиардов?

— Дело в том, что в заказе, о котором вы говорите, завод им. Дзержинского является субподрядчиком. Министерство обороны выбрало генерального подрядчика, и он уже определяет, кому отдать часть заказа.

На сегодняшний день Александр Иванов занял должность заместителя генерального директора компании «Авитек», это предприятие входит в концерн ВТО «Алмаз-Антей». Практически 60% продукции они заказывают на заводе им. Дзержинского. И когда мы узнали, что появился такой заказ на «Стрелу», мы с Александром Владимировичем (Ивановым — ред.) поехали разговаривать с собственниками предприятия-генподрядчика и убеждать их, что нужно отдать субподряд нам. И когда я попал туда, куда не должен был попадать, на этом предприятии просто испугались, потому что договаривались с конкретными людьми — со мной, с Ивановым. Естественно, они не знают других людей на заводе, состояния предприятия.

Я думаю, что мой арест и заключение под стражу было нужно именно для того, чтобы сорвать этот заказ, обескровить завод, чтобы деньги на него не поступали. Ведь если пойдут серьёзные деньги, станет ясно: завод жив, он может работать и развиваться, а его раньше намеренно хоронила предыдущая команда.

— На сегодняшний день есть шанс вернуть этот заказ хотя бы частично или нет?

— Когда 17 сентября суд принял решение, что моё нахождение под стражей нецелесообразно, я уже на следующий день собрал коллектив и сказал: «Не расслабляемся, заказ у нас будет». Пришлось, конечно, провести очень долгие и тяжёлые переговоры — они велись практически месяц. Назначались руководители проектов именно на тот случай, если случится что-то со мной, конкурсным управляющим или первым замом.

На сегодняшний день, конечно, не 20% от суммы заказа комплектующих «Стрелы» возвращено на завод, но порядка 7%. Возвращены взрыватели — это основная тематика завода. Планируем забрать себе и металлообработку.

— То есть ваш арест влетел заводу в копеечку — примерно на 3 млрд руб.?

— Да, и мы стараемся наверстать упущенное, хотя пока есть простои в цехах. Но на сегодняшний день завод работает в нормальном режиме, заказами мы укомплектованы на следующий год. Уже получен заказ на освоение трёх новых изделий оборонной тематики. Это просто уникальное явление для всей России: на заводе-банкроте мы будем осваивать новые изделия.

— Вы неоднократно рассказывали, что вся эта «битва уголовных дел» ведётся из-за имущества, которое выводилось с завода и которое вы пытаетесь вернуть. Частично уже вернули, например площадку №5. Есть ли ещё имущество, которое вы будете пытаться вернуть?

— Да, мы уже пытаемся. Это площадка №3 и стадион «Дзержинец».

— Так ведь на территории стадиона уже вовсю строят?

— Да, там уже жилой квартал практически застроен. Тем не менее есть виновники, которым можно предъявить регресс. Их имена и названия юрлиц, через которые они действовали, установлены: это те же люди, которые выводили и пятую площадку. Всё спорное имущество выведено из состава имущественного комплекса предприятия фактически бесплатно. Деньги от продажи этих объектов на завод не поступили. Всё это доказано в суде.

В Арбитражном суде Пермского края нам отказали в оспаривании сделок по продаже площадки №3 и стадиона «Дзержинец» по формальным основаниям — за истечением срока давности. 3 декабря мы направили апелляционную жалобу на это решение в Семнадцатый арбитражный апелляционный суд. Парадоксально: в мотивировочной части арбитраж признаёт, что отчуждение происходило незаконно, однако в оспаривании сделок отказано.

Поэтому мы будем и дальше бороться за выведенные активы.

— Вы сказали, что 900 оборонных заводов страны находятся в состоянии банкротства. Да и в Пермском крае вокруг предприятий оборонки постоянно идёт какая-то возня: снимают-назначают директоров, заводят-закрывают уголовные дела. Пермский пороховой завод, соликамский завод «Урал», ЗиД... По вашим прогнозам, когда это закончится? Когда государству всё это надоест?

— Государство на самом деле следит за ситуацией, в том числе и завод «Урал», скорее всего, скоро перестанет лихорадить — к этому есть предпосылки. По нашему заводу уже в принципе согласован путь выхода из кризиса. Если бы не уголовные дела, которые в 2012 году завела полиция, завод был бы уже присоединён к концерну «Алмаз-Антей» либо к ОАО «Корпорация «Тактическое ракетное вооружение».

Уверяю вас: оборонную отрасль просто так больше не отдадут «распиливать», как это было в 2006 году. Всё-таки это оборонный завод, и он должен в этом статусе остаться. Такие заводы государство не даст просто так обанкротить.

Использованы материалы программы «Лобби-холл» ТК «ВЕТТА»