Пермь как «советское Сколково»

Инновационность советского предприятия, его место в «табели о рангах» в период развитого социализма можно было определить довольно просто: тем, кто производил продукцию мирового качества, разрешали построить хороший бассейн. Те же, кто был просто конкурентоспособен на мировом рынке, строили дворцы культуры и стадионы. По этой градации к предприятиям «высшей лиги» в Прикамье следует отнести Пермский завод им. Свердлова (ныне — ОАО «Пермский моторный завод») и Березниковский титано-магниевый комбинат («Ависма»).

Завод им. Свердлова имел вес и авторитет в мировой авиации: по сути, это благодаря ему Советский Союз обладал реактивными авиадвигателями четвёртого поколения. Кроме того, он постоянно выступал донором для других авиационных предприятий страны — Рыбинскому и Омскому заводам не только «подарили» производство двигателей, разработанных пермскими конструкторами, но и множество пермских специалистов несколько месяцев жили там, налаживая работу.

Титано-магниевый комбинат свой потенциал сохранил до сих пор, производя до 30% мировой титановой губки и являясь поставщиком таких высокотехнологичных компаний, как Boeing и Airbus.

В первый эшелон самых современных и наукоёмких пермских предприятий входили завод им. Ленина (ОАО «Мотовилихинские заводы»), завод им. Кирова, завод им. Дзержинского, Соликамский магниевый завод, Велосипедный завод им. Октябрьской революции (ОАО «Велта», обанкрочен), завод им. Калинина (ОАО «Инкар»), Лысьвенский турбогенераторный завод (ОАО «Привод»), «Камкабель», Кунгурский машиностроительный завод, Завод АДС (ОАО «Морион»), Телефонный завод (ОАО «Телта»), НИИУМС, Часовой завод (ОАО «Пермская научно-производственная приборостроительная компания»), Электротехнический завод и др.

Настоящая история этих предприятий ещё не написана: об их истинной роли в советском и мировом научно-техническом прогрессе мы можем только догадываться по косвенным признакам.

«Если хочешь стать специалистом экстра-класса в порохах, езжай в Пермь, к Гальперину», — так говорили выпускникам столичных советских вузов, и те ехали на завод им. Кирова, где на тот момент были и лучшее оборудование, и свои специалисты, и свой НИИ полимерных материалов.

В конце 1980-х специалисты завода им. Калинина посещали некое машиностроительное предприятие в Германии. «Ничего не можем поделать, — жаловался пермякам немец. — Вроде всё делаем, как вы. Так же льём металл. Состав его такой же, как у вас — мы проверяли. Производим примерно такие же изделия, а нагрузку они не выдерживают. Проводим испытания — их разрывает». «Можно ему ответить?» — спросил пермский инженер сопровождавшего делегацию офицера КГБ. Получив утвердительный ответ, объяснил: «Когда металл льёте, нужно, чтобы волокна располагались вот так». Это — пример того, что культура производства металлоизделий в Перми тогда была выше, чем в Германии!

Соликамский магниевый завод вошёл в историю космонавтики магниево-циркониевым сплавом, из которого был произведён первый советский луноход. Над задачей получения такого сплава бились в столичных вузах, но разработал её инженер СМЗ Геннадий Белкин. Тогда, в 1970 году, об этом в Пермской области знали только директор завода Владимир Павлович Пундровский да сам изобретатель.

Здесь же, в Соликамске, впервые в мире был введён поточный принцип обслуживания бездиафрагменных электролизеров. Это стало революцией и было внедрено на всех титано-магниевых заводах СССР, а лицензию на изобретение приобрела в 1971 году American Magnesium Corporation (США), известная своими передовыми достижениями в области литья магния.

В 1989 году технология производства дешёвого магния, разработанная СМЗ, была продана компании Dead Sea Works (Израиль). Сделали это Запорожский институт титана и Всероссийский алюминиево-магниевый институт совместно с Березниковским титано-магниевым комбинатом: именно так тогда понимали открытость. В результате получили ещё одного конкурента.

В конце 1990-х годов СМЗ опять вышел с революционной идеей: заводские изобретатели под руководством Александра Чуба открыли способ производства магния почти из земли — из отходов асбестового производства. Это значительно удешевляло производство и могло вытеснить с рынка всех конкурентов, даже китайцев с их беспрецедентно дешёвым магнием, получаемым кустарными методами. Пермские власти тогда проектом не воодушевились, а вот свердловские уцепились за идею: новый завод планировалось построить в районе Асбеста. В 2007 году всё было готово для начала строительства. Но умер главный «мотор» и инициатор строящегося завода Анатолий Щелконогов, начался кризис, и пока этот проект находится, по всей видимости, в стадии заморозки.

Особая строчка в пермских советских инновациях — нефтепромысловое оборудование.

В начале 1960-х Кунгурский машиностроительный завод вышел на мировой рынок с установкой разведочного бурения, которая потеснила шведское оборудование, до этого — самое распространённое у нефтяников мира. Всемирную известность получили кунгурские турбобуры: они экспортировались в десятки стран мира.

Прорывом были и насосные штанги, которые производились на заводе им. Ленина, а мотовилихинские турбобуры были так эффективны, что лицензию на их производство приобретали компании США. Мотовилихинское нефтепромысловое оборудование и в советское время, и сейчас конкурентоспособно и по цене, и по качеству с ведущими мировыми производителями.

Отдельный разговор — о «Пермнефтеоргсинтезе». Всё советское время это было большое и унылое предприятие, которое, ко всему прочему, ещё и не­удачно расположено — когда его проектировали, не учли розу ветров.

В 1987 году в газете «Вечерняя Пермь» вышла статья «Тучи над головой», начались активные гражданские действия со сбором подписей и т. д. Лихие головы предлагали даже закрыть нефтеперерабатывающий завод. Новым директором назначили Вениамина Сухарева с условием — модернизировать предприятие. Завод он принял вместе с бригадой факельщиков, которая ходила и поджигала воду в речке Пыж — туда шли стоки завода. На территории предприятия были расположены смертоносные ловушки-отстойники: там гибли люди, решившие срезать путь и пойти напрямик.

А в 2003 году, когда Сухарев передавал дела новому директору — Владимиру Жукову, это было одно из самых современных предприятий Европы, где и производство, и продукция отвечали мировым стандартам. Понятно, что дело решили сотни миллионов долларов, вложенные ЛУКОЙЛом, но не меньший вклад внесли специалисты, разрабатывающие план сложнейшей технической реконструкции. Все они были по достоинству оценены: ЛУКОЙЛ считает «Пермнефтеоргсинтез» своим неисчерпаемым кадровым резервом.

Сейчас в это сложно поверить, но в советское время завод им. Орджоникидзе (ОАО «Камтэкс») был ведущим производителем радиол. Золотая медаль международной Брюссельской выставки 1958 года за радиолу «Комета» — тому подтверждение. Следующий приёмник — «Космос» — тоже был одним из лучших в Европе. Размером он был чуть больше спичечной коробки: в те годы это было верхом технической мысли. Первый экземпляр «Космоса» был подарен первой космической паре — космонавтам Терешковой и Николаеву.

Впоследствии эстафету производства радиоприёмников подхватил завод аппаратуры дальней связи. Его абсолютным хитом стал портативный радио­приёмник «Ирень», выпускавшийся в конце 1980-х — начале 1990-х.

Меломаны охотились за катушечными магнитофонами, произведёнными на заводе АДС (они были ручной сборки), а КГБ — за студентами-умельцами, которые из деталей, украденных во время прохождения производственной практики на этом предприятии, делали мобильные телефоны в корпусе мыльницы. Студентов поймали, надавали им от всей души по рукам, и... эра мобильных телефонов началась не в Перми.

Мало кто знает, что именно завод АДС был поставщиком аппаратуры связи для Олимпиады-80. Откомандированному в Москву для наладки оборудования заместителю главного инженера Юрию Полевину дали беспрецедентные полномочия: он мог напрямую обращаться к министрам, если что-то понадобится. Всё прошло отлично. Полевин получил назначение директором в Томск. Там и был застрелен в начале 1990-х, когда попытался пойти в мэры. Такова судьба одного из тех, кто был одним из слагаемых пермской советской модернизации.

Завод АДС работал в основном на космос: кабель, уникальные микросхемы, микроплаты... На собрании акционеров ОАО «Морион» можно было услышать, как работники завода, вспоминая о тех временах, говорят о каких-то изделиях 5Ц53, которые производили по две-три штуки в год, и на микроплатах которых делали гравировку: «По Вашингтону», «По Нью-Йорку»...

Особый статус когда-то имел Научно-исследовательский институт управляющих машин и систем (НИИУМС). Он был создан в 1962 году с большим размахом. Достаточно сказать, что кроме головной конторы в Перми, был Харьковский филиал с численностью персонала в 2 тыс. человек, Свердловский (1,6 тыс. человек), Ульяновский (1,2 тыс. человек). У них был свой опытный завод, а за НИИУМСом как головным разработчиком были закреплены более десятка заводов-изготовителей. В официальных документах написано, что это — «один из крупнейших научно-исследовательских центров СССР по разработке управляющей и микропроцессорной техники, программного обеспечения и систем управления».

Путь, по которому шли в НИИУМСе, оказался тупиковым: компьютеры изменили всё, хотя программные продукты, которые там создавались, широко расходились в СССР и в «братских» странах Европы. Робототехнические комплексы, интеллектуальные датчики и приборы, в том числе военно-стратегического назначения, станки с числовым программным управлением — всем этим занимался НИИУМС, и всё это когда-то очень ценилось.

На базе НИИУМСа в конце 1980-х был организован один из первых в Перми кооперативов — разумеется, по продаже компьютеров. «Деньги от этого мы получили просто нереальные!» — вспоминает один из его учредителей.

Сейчас самый ценный актив НИИУМСа — офисные площади в центре города.

Разговор о советских инновациях не будет полным без упоминания Пермского телефонного завода. Эвакуированный сюда в Великую Отечественную войну ленинградский завод начал производить полевые телефоны чуть ли не из дерева — других материалов не было. (К слову, производит он их и сейчас — есть стабильный спрос.) Всё советское время на этих станках ещё военного времени и совершались все инновации: телефонный завод был одним из самых прогрессивных в СССР. В 1960-е на местном производстве началось использование функциональной музыки, и были организованы одни из первых в СССР социологическая лаборатория, психологическая служба и совет производственной эстетики. Всё это помогало телефонному заводу иметь имидж очень инновационного предприятия.

В 1987 году именно здесь возникло одно из первых в СССР совместных предприятий. Советско-испанский «Телур» был образован по межправительственному договору, подписанному президентом СССР Михаилом Горбачёвым и королём Испании Хуаном-Карлосом I. Был построен новый корпус, который оснастили новыми станками. Предприятие выпускало кнопочные телефонные аппараты «Телур-201». Ожидалось, что к 2000 году потребность в стационарных телефонах возрастёт в три раза, а на деле вышло всё по-другому.

Пожалуй, самый успешный опыт создания инновационного предприятия «с нуля» — Пермская научно-производственная приборостроительная компания. В начале 1950-х годов в одном из центральных кварталов Перми расселили дома и стали строить завод. Хотя и сейчас свободных площадок вокруг города полно. Но выбор места был стратегическим: по всем документам он проходил как Часовой завод, хотя часов никогда не выпускал (в отличие от электробигудей).

К 1960-м это предприятие стало ведущим в СССР по выпуску гироскопических и электронных изделий, в том числе автопилотов. Средний возраст его работников тогда был 25-28 лет, и 85% из них имели общее среднее и специальное образование. Из пермских предприятий здесь был самый высококвалифицированный персонал. Их звёздный час — «изделие 20В», которое стали производить в 1960-е, и его потомок, «изделие 23». Про него профессионалы пишут с восторгом: «Сложная кинематика, безлюфтовые шестерни, кулачки, коноиды» и т. д. В общем, без высшего технического образования не разберёшься, но правда в том, что почти все сложные наукоёмкие изделия ПНППК оказались востребованы рынком. Поэтому 1990-е это предприятие пережило с меньшими потерями, чем остальные, вляпавшись разве что в сайентологию.

В конце упомянем бензопилу «Дружбу», которую производил завод им. Дзержинского. Этот товар был пермским хитом много десятилетий. Достаточно сказать, что в болгарском языке это слово стало нарицательным: бензопилы там называют «дружба», а журнал «Техника — молодёжи» однажды опубликовал проект вертолёта, где в качестве мотора используются двигатели пермской бензопилы.

Конструкцию бензопилы «Дружба» создали украинские инженеры, но пермяки всю жизнь были мастеровыми людьми — умели и новое производить, и старое не забывать. Для них ведь главное — чтобы задачу поставили.